"Мне было дано так нещадно, немыслимо много,
Так трудно и просто, так холодно и горячо…
Что мне заказать на десерт, перед счетом, у бога?
Пусть будет, как будет. Ведь что-нибудь будет еще.
Мне то, что осталось, прожить бы собой, не играя,
Уйти бы легко, без стыда оглянувшись назад.
И вечно стоять у ворот недоступного рая
С еврейской тоской в абсолютно славянских глазах".
(Татьяна Скокова. Третье желание)
Закончился ужин. Она, в ожидании счёта,
Надеялась, тайно, ещё, что-нибудь, укусить.
Охота пожрать, это пуще неволи охота:
Наелась, от пуза, но нужно и в дом отнести.
И это желание, вам, господа, не игрушки:
Уйти бы легко, но мешает набитый живот.
Попробуй легко донести до дверей эту тушку,
Она оглянулась на стол... Ну ведь лопнет, вот-вот!
Швейцар, что стоял у дверей "недоступного рая",
Увидев сие безобразие, тихо сказал:
"Заканчивай это, девица, собой не играют!"
И вытер слезу в, абсолютно татарских, глазах.
| 
